В работе с семьей могут применяться самые разнообразные психотерапевтиче­ские методы и подходы (психодинамиче­ский, системный, эклектический и др.), од­нако следует обратить внимание на ряд моментов, которые являются для них об­щими.

Семейная терапия, к какой бы школе она ни принадлежала, должна принимать во внимание тот факт, что в терапевтичес­кий процесс одновременно вовлечены не­сколько людей, имеющих разные взгляды, интересы, позиции по отношению к одной и той же проблеме. Задача специалиста состоит в умении удерживать в своем со­знании все разнообразные точки зрения членов семьи, иметь собственную точку зрения и, что самое главное, быть способ­ным все это гармонично интегрировать в едином процессе помощи семье. Посколь­ку нередко члены проблемной семьи нахо­дятся в эмоционально-накаленных отноше­ниях друг с другом и каждый из них пыта­ется эмоционально вовлечь психотерапев­та «на свою сторону», психотерапевту необходима позиция вненаходимости, чтобы иметь возможность максимально объективного участия в ситуации. Возникает важная методологическая и этическая проблема: специалист не должен впасть в пристрастное отношение и незаметно навязывать семье свои решения вопросов. Отсюда понятно, что терапевту необходи­мо достаточно точно осознавать модель семьи, в которой он вырос, и в работе дистанцироваться от этой модели, исходя из того, что на свете нет двух одинаковых семей. Психолог помогает семье самой прий­ти к уникальному решению собственной судьбы.

Терапевт выполняет функцию перевод­чика, ибо помогает членам семьи научить­ся говорить на языке, понятном каждому из участников. Семейная терапия может протекать как в групповой форме, так и в форме индивидуальных консультаций каждого из членов семьи. При индивидуаль­ных консультациях, сколь бы индивидуаль­ны они ни были, всегда учитывается обще­семейный контекст и цель позитивного влияния на семью в целом.

В ряде случаев, когда по мере работы становится очевидным, что семья исчерпа­ла свои ресурсы и неизбежно движется к распаду, психотерапевт ставит своей це­лью нейтрализовать возможные травма­тичные и деструктивные тенденции.

Тема психотерапии детско-родитель­ских отношений весьма обширна и гло­бальна, поэтому рассмотрим ряд наиболее важных моментов. Идеальные отношения родитель-ребенок можно представить та­ким образом. Родитель видит в ребенке самоценное существо с уникальным набором особенностей и талантов, которые он по­могает развивать. И даже в маленьком ре­бенке видит личность, а не собственность или объект исполнения своих нереализо­ванных амбиций. Ребенок, в свою очередь, чувствует, что он принят, любим, ему по­нятны эмоциональные реакции родителей, он чувствует безопасность в том отноше­нии, что ни при каких обстоятельствах не будет ими оставлен. В своих воспитатель­ных тенденциях родители не противоречат друг другу, на примере их конструктивных отношений ребенок формирует и модели­рует собственное отношение к людям, к се­бе и к миру в целом. В отношениях родитель-ребенок нет места эксплуатации, оты­грыванию своих невротических конфлик­тов, неразрешимых запутывающих проти­воречий. Отношения носят ясный и эмпатический характер. За каждым событием и поступком легко прочитывается эмоцио­нальный и когнитивный смысл. Родители удерживают баланс безусловной и услов­ной любви. Даже в идеале конфликты не­избежны, однако безусловная любовь между родителем и ребенком сохраняется. Родители чувствуют, что в ответ на свою любовь получают волну ответной резонан­сной любви ребенка. В случае развода родителей каждый из них старается сохра­нить отношения ребенка с разведенным супругом.

Как и любой идеал, идеал детско-роди­тельских отношений трудноосуществим. Главное – в другом, чтобы он не был силь­но нарушен и искажен, ибо в этом случае неизбежно возникают дисфункциональные отношения, которые могут привести к пси­хической патологии. Приводимые ниже статьи описывают варианты дисфункциональных отношений в различных контекс­тах и способы и методы их коррекции.

Для создания здоровых отношений и для усиления эмоциональных связей в па­ре родитель-ребенок психотерапевтами практикуются методы сенсорной стимуля­ции двигательного и когнитивного разви­тия, а также использование невербальных действий.

В статье Diana Milia [1] о книге L. Proulx «Усиление эмоциональных связей с помощью арттерапии пары родитель-ребенок» дана аннотация к книге, опубликованной Jessica Kingsley Publishers, London and Philadelphia (2003).

  1. Proulx – арттерапевт из Монреаля, мно­го лет работающая в детской психиатрии. Материал, представленный в ее книге, – накопленный за долгое время опыт работы как с детскими группами, так и с парами родитель-ребенок. Она использует широ­кий спектр нетрадиционных способов для сенсорной стимуляции двигательного и когнитивного развития; использование не­вербальных действий помогает создать здоровые отношения между детьми и ро­дителями.
  2. Proulx подходит к помощи ребенку и родителю, одновременно рассматривая их как единое целое. «Парадоксально, – пи­шет она, – родитель становится психотерапевтом для ребенка, а ребенок становится психотерапевтом для родителя, а арттерапевт становится фасилитатором (тем, кто облегчает взаимодействие)».

Книга начинается с краткого обзора ли­тературы по теории привязанности, помо­щи паре родитель-ребенок и развитию ре­бенка. L. Proulx подробно описывает работу своих групп, фокусируясь на материале и процессе символического изображения ребенком родителя, а родителем – ребенка. Она обсуждает влияние раннего сенсорно­го опыта на внутреннюю неврологическую организацию и эмоциональное развитие.

Это – теоретическая структура, которой руководствуется L. Proulx в ее выборе соответствующих возрасту материалов, «ри­туалов», и направления построения терапии, усиливающей связь родитель / ребе­нок. Заключение книги посвящено практи­ческим аспектам применения этой теории. Особо L. Proulx описывает ритуалы, ис­пользуемые, чтобы привить последова­тельность и предсказуемость, рассказыва­ет, как она направляет и вмешивается в ход сессии с символическим использова­нием материала. На основе примеров вво­дится 16 типовых художественных направ­лений. В каждом случае описывается об­щая психологическая проблема и рассмат­риваются способы ее решения.

Отмечается, что книга L. Proulx легко читается, в ней выдержано оптимальное соотношение теоретических рассуждений и описаний практического применения этих идей.

Семейная психотерапия очень эффек­тивна в случаях помощи членам семьи при разводе.

Статья Melinda S. Markham, Lawrence H. Ganong, Marilyn Coleman [2] «Совпадение родительских позиций и сотрудничество матерей в отношениях между родителями» посвящена исследованию родительских позиций после развода. Известно, что пос­ле развода родителям приходится по-ново­му осознавать и создавать себя в качестве со-родителя. При этом главную роль в этой работе играют матери, поскольку, как пра­вило, именно они определяют уровень об­щения ребенка с отцом.

Исследовано, что ожидает женщина от бывшего супруга и как она оценивает его ожидания, какую роль она для себя выби­рает, берет ли она на себя обязательства по совместному воспитанию ребенка, а также мотивирована ли женщина на уступ­ки.

Оказывается, умение матери почув­ствовать, что ожидает от нее отец, и соб­ственные ожидания, также как и стремле­ние к единству требований к ребенку, на­прямую связаны с уровнем понимания и ощущения родительского единства. Инте­ресно, что ни давление общественного мнения, ни требования закона не являются существенной мотивацией для установле­ния женщиной хороших отношений с быв­шим супругом как с со-родителем; таковой является лишь забота о благе и душевном спокойствии ребенка. Поэтому одной из основных задач психотерапевта, работаю­щего с разведенными матерями, является помощь женщине в осознании, что для де­тей наилучшим после развода является со­вместное воспитание их биологическими родителями. Для этого внимание психоте­рапевта должно сфокусироваться на помо­щи женщине осознать свою новую со-родительскую позицию и принять ее.

В статье A. Gretton [3] «Отчет о годовой работе с матерью и сыном, имеющим риск установления диагноза «аутизм», описы­вается работа с матерью, сын которой име­ет подозрение на заболевание аутизмом. Работа проводилась в рамках исследова­тельского проекта по наблюдению за деть­ми, склонными к аутизму. Основными проблемами отношения матери к сыну явились: ощущение боли от осознания заболе­вания сына, переживаемое ею отчаяние, чувство вины и чувство отверженности ре­бенком. Мать воспринимала сына как ма­ленького монстра. Возникающие барьеры в общении матери и сына приводили к раз­витию дальнейшего недопонимания, воз­никновению повышенного возбуждения у ребенка, которое расценивалось матерью как признаки заболевания. Однако работа психотерапевта с ребенком показала, что мальчик вполне доступен контакту. После серии занятий мальчик оказался достаточ­но восприимчив к психотерапевтическому воздействию и в дальнейшем продемон­стрировал нормальный уровень развития, и вопрос о диагнозе «аутизм» был снят.

Более сложная работа была проведена психотерапевтом с матерью. Она проде­монстрировала на первом же приеме при­знаки переноса и контрпереноса. Чувствуя себя несколько отверженной своими деть­ми и воспитывая их одна, она в своем по­ведении демонстрировала скорее маску­линные черты, чем фемининные. Обсужда­ются проблемы переноса и контрпереноса во взаимоотношении матери и психотера­певта. Проявленное матерью на первых этапах нежелание работать с психотерапе­втом, стремление покинуть помещение, где психотерапевт работал с ребенком, трактуется как проявление переноса отно­шений в семье, отсутствие уверенности в получении необходимой помощи. В то же время здесь был и контрперенос: мать при­выкла чувствовать себя отверженной деть­ми и такого же отношения неосознанно ожидала от психотерапевта. В статье по­дробно описываются стадии психотерапев­тической работы и достижение психотера­певтического альянса с матерью, который позволил скорректировать отношения ма­тери с сыном и добиться большего взаимо­понимания и эмпатии. В результате маль­чика признали не нуждающимся в психиа­трической помощи и соответствующим нормальному развитию.

Другое исследование P. Cammell [4] «Привязанность и повторение травмы» описывает опыт работы также с семьей

мать-сын, в которой ребенок страдает раз­личными поведенческими нарушениями: склонность к рискованному поведению и стремлению к чрезмерному употреблению лекарств и вредных для здоровья веществ. Мать эмигрировала из одной из стран Вос­точной Европы в Австралию, так как про­исходила из семьи, которая после Второй мировой войны подверглась репрессиям и, кроме того, имела опыт неудачного заму­жества с проявлениями жестокости и дес­потизма со стороны мужа, который был склонен к алкоголизму, немотивирован­ным проявлениям приступов гнева и на­блюдался у психиатров с диагнозом «бипо­лярное расстройство». Это брак распался перед рождением сына.

На приеме у психотерапевта было сложно установить, где кончаются ее проб­лемы и начинаются проблемы ее сына: она одинаково возбужденно и с видимым про­явлением стрессового состояния расска­зывала и о тех и о других. И те и другие ка­зались ей в равной степени значимы и не­разрешимы. Вместе с тем, она продемон­стрировала искреннюю обеспокоенность и заботу о состоянии сына и даже в чем-то была склонна к гиперопеке. Она обраща­лась за помощью в преодолении поведен­ческих проблем сына в различные органи­зации – лечебные и социальные, а также работала в школе, где учился ее сын, что­бы поддержать его. Несмотря на неплохие способности, мальчик находился в школе на положении изгоя.

Временами, помимо рискованного по­ведения (выпрыгивание на дорогу перед машиной, спрыгивание с крыши, нанесе­ние себе повреждений и угроза матери су­ицидом), сын демонстрировал периоды страха и тревоги, близкие к параноидной симптоматике: он вдруг начинал панически бояться старых зданий, соседей, насеко­мых. Слышал «внутренние» голоса. На приеме в присутствии матери он демон­стративно отказывался поддерживать бе­седу и занимался чем-то посторонним (своим портативным компьютером).

Анализ взаимодействия матери и сына проводится на основе теории привязаннос­ти – в частности, обсуждаются проблемы дезориентации и дезорганизации привя­занности ребенка к значимому взрослому, которые как раз и проявляются в виде не­мотивированных страхов и непредсказуе­мости поведения, проявляемого в присут­ствии этого взрослого. Это поведение си­гнализирует, что в период формирования привязанности в детстве ребенок был на­пуган поведением значимого взрослого, и его поведение формировалось недоста­точно целенаправленно (дезорганизован­но) по причине проявления беспомощности матери, занятой переживанием своих соб­ственных проблем.

Процесс психотерапии имел своей це­лью сформировать у матери способность перефразировать свои комментарии о по­ведении сына более объективно, спокойно и дистанцированно от ситуации и обсуж­дать только те проблемы, которые имеют место в настоящее время, не делая ссылок на свое травматичное прошлое. В процес­се проведения психотерапии было необхо­димо также создать безопасную среду для проявления эмоций, которые, как правило, подавлялись и не обсуждались матерью и сыном дома.

Рассматривается использование в дан­ной психотерапии интервью привязанности у взрослых, которое позволяет выявить че­тыре основных типа отношения в их ран­ней привязанности: автономный, уклоняю­щийся, озабоченный и неразрешимый.

При автономном типе фигуры привя­занности в раннем детстве рассматрива­ются как имеющее и позитивные и нега­тивные характеристики, при этом само ка­чество привязанности оценивается в сдер­жанной, сбалансированной форме.

Уклоняющийся тип стратегии харак­теризуется стремлением к избеганию об­суждения опыта ранней привязанности.

Озабоченный тип характеризуется склонностью к фиксации на переживаниях раннего опыта, в частности, преувеличен­ным стремлением расположить к себе зна­чимого взрослого.

И, наконец, неразрешимый тип стра­тегий отражает неуверенность и отсут­ствие устоявшегося мнения о значимых со­бытиях, потерях и травмах.

Те, кто тяготеют преимущественно к озабоченному и неразрешимому типу, бу­дут в дальнейшем, являясь уже родителя­ми, демонстрировать одновременно неуве­ренное и пугающее поведение при воспи­тании ребенка, что, в свою очередь, вызо­вет у того, как описано в рассматриваемом случае, дезориентацию и дезорганизацию привязанности. В подростковом возрасте это может быть выражено в виде рас­стройств поведения, в частности, проявле­ния оппозиционно-девиантных форм пове­дения, а также диссоциативных и погра­ничных синдромов.

В данном рассматриваемом случае уст­ранение расстройств поведения у ребенка должно проходить не только с использова­нием психофармакологического подхода и индивидуальной психотерапии с ребенком; необходимо проведение одновременной терапии матери и сына. Наиболее успеш­ным может явиться сочетание психоанали­тического подхода и подхода, основанного на теории привязанности. Для индивиду­альной работы с ребенком можно исполь­зовать метод ментализации, позволяющий развивать как понимание своих собствен­ных состояний, так и аффективных состоя­ний других.

На теории привязанности строится и другой тип психотерапии – родительская и детская психотерапия, которая описана в статье Heather Chambers [5] «Родительская и детская терапия: воздействие, основан­ное на привязанности для детей с пробле­мами оппозиционности поведения».

Данный вид терапии предназначен для родителей и детей в возрасте от 4 до 12 лет, имеющих эмоциональные и пове­денческие проблемы, и для случаев нару­шения детско-родительских отношений, при которых традиционная семейная тера­пия оказалась неэффективна. Основной акцент в психотерапии делается на коррек­ции восприятия матерью и ребенком друг друга, преодолении недопонимания и кор­рекции устоявшихся неадекватных ригид­ных отношений. В случаях когда отноше­ния между матерью и ребенком строятся по типу избегания, психотерапия призвана развернуть участников отношений друг к другу, уменьшить эмоциональный разрыв между ними. В случае амбивалентного сти­ля отношений задача психотерапии – по­мочь сформировать у родителей последо­вательное и основанное на эмпатическом понимании восприятие ребенка.

Ребенок, в свою очередь, должен уз­нать эмоциональные реакции родителей, а также почувствовать безопасность отно­шений с родителями, понять, что он лю­бим, принят и позитивно оценен.

Детская и родительская психотерапия проводятся преимущественно в форме па­раллельных занятий с ребенком и родите­лем. В терапии заняты два психотерапевта – один работает с родителем и один – с ре­бенком. Родителям предоставляется воз­можность наблюдать игровое взаимодей­ствие психотерапевта с ребенком, что по­зволяет ему увидеть ребенка с другой сто­роны, лучше понять его мысли, чувства и реакции на различные ситуации. Полный курс психотерапии занимает от трех до ше­сти месяцев, каждая сессия проводится еженедельно и длится от 60 до 90 минут. Однако при выборе продолжительности занятий учитывается возраст ребенка, осо­бенности отношений привязанности и ха­рактер имеющейся психотравмы.

Процесс психотерапии включает четы­ре стадии:

  • параллельная беседа с ребенком и родителем;
  • подготовка к встрече родителя и ре­бенка, как если бы это было в первый раз;
  • наблюдение перед действием;
  • завершающее наблюдение.

На первой стадии в форме повествова­ния, параллельно, каждый из участников взаимодействия излагает свой опыт вза­имоотношений ребенка от момента рожде­ния ребенка до настоящего времени. Пси­хотерапевт при этом обращает внимание не столько на сами события, сколько под­черкивает эмоциональное значение этих событий, способствует проявлению тех фактов, которые ранее не раскрывались.

Как ребенок, так и родитель на этой стадии должны чувствовать себя услышанными и понятыми. Основное значение уделяется переформулированию значения ранее не­гативно пережитых событий и поиску пози­тивных поведенческих направлений. На этой стадии мать и ребенок должны обна­ружить желание изменить свое поведение и свои отношения.

Вторую стадию психотерапевт прово­дит отдельно с ребенком, родитель может наблюдать за ними через одностороннее зеркало. На этой стадии специалист дол­жен проинформировать ребенка о целях психотерапии, показать трудности родите­ля во взаимоотношениях с ребенком, про­вести игру, позволяющую в свободной форме отработать чувства и коммуника­тивные навыки, необходимые во взаимоот­ношениях с родителем.

Одновременно психотерапевт, работаю­щий с матерью, старается скорректировать «ошибки оценки значений произошедших событий» и обсудить с матерью ее надеж­ды, ожидания и представления о ребенке.

На третьей стадии в течение 10-20 ми­нут психотерапевт и родитель наблюдают за ребенком через одностороннее зеркало, и родитель получает инструкцию «просто смотреть и удивляться». Задачей этой ста­дии является достичь более точного вос­приятия ребенка и представления о ребен­ке родителем.

На последнем, четвертом этапе роди­тель вводит в игровое пространство ребен­ка и психотерапевта, но по-прежнему оста­ется на позиции наблюдателя до тех пор, пока ребенок не пригласит его присоеди­ниться к игре.

Таким образом, поддерживаемое на­блюдение в обсуждаемом виде психотера­пии позволяет родителям лучше осознать их особенности взаимоотношения с ребен­ком, достичь лучшего понимания и эмпа­тии во взаимоотношениях с ребенком. У ребенка появляется большее ощущение безопасности в отношениях привязанности с родителем, в результате чего устраняют­ся многое негативные особенности его по­ведения.

В статье Michelle D. Harwood, Sheila M. Eyberg [6] «Взаимодействие, основанное на руководстве ребенком: предсказание изме­нений в нарушении взаимоотношений мать-ребенок» рассматривается терапия детско-родительского взаимодействия, ко­торая состоит из двух фаз: первая – ориен­тированная на создание способов позитив­ного взаимодействия с ребенком и вторая – обучение навыкам управления поведением ребенка с использованием поощрения за послушание. Психотерапевтическую сессию прошли 100 пар матерей и детей, дети – в возрасте от трех до шести лет с диагно­зом «оппозиционное девиантное поведе­ние». Было установлено, что после прохождения терапии взаимодействия об­наруживается значительное снижение уровня родительского стресса, дисфункциональности родительского поведения и уменьшение проявления деструктивных черт в поведении ребенка. Выявлено так­же, что первая фаза терапии способствует установлению более эмоционально ком­фортных отношений между матерями и их детьми.

Статья Bettina Stronach Buschel, Libbe Hurvitz Madsen [7] «Усиление связи между матерями и детьми: арттерапия в приюте для жертв домашнего насилия» описывает применение арттерапии в условиях работы приюта для жертв домашнего насилия – матерей и их детей. Рассматривается, как использование различных техник арттерапии позволяет достичь большей эмпатии, идентичности физических ощущений и эмоционального статуса в семье.

Применение арттерапии для детей, ставших жертвами домашнего насилия, особенно эффективно, так как они, как правило, склонны к замкнутости и неохот­но беседуют о своих чувствах. К тому же они не всегда способны адекватно описать эти чувства вербально. Обсуждается рабо­та с явлениями диссоциации и дистанцированности, возникающими как результат воздействия психотравмирующей ситуа­ции, с помощью техник арттерапии. Симво­лизация, включенная в процесс рисования или вылепливания глиняных фигурок, де­

лает травматический опыт менее болез­ненным и создает возможности для его об­суждения. Дети начинают чувствовать себя более защищенными и менее беспомощ­ными перед событиями в своей памяти и негативными аффектами.

На следующих этапах психотерапии те­рапевты обсуждают информацию, полу­ченную в результате работы с детьми и их матерями. После чего следует этап семей­ной психотерапии, позволяющей матерям и детям достигнуть большего взаимопони­мания и согласованности в оценке собы­тий, происходящих в семье, а также разви­вающей эмпатию в их отношениях. И на за­ключительном этапе терапевт, будучи ос­ведомлен о позиции матери относительно семейных отношений, опять работает с ре­бенком с целью достичь переоценки трав­матичного опыта ребенком, а также пока­зать ему, как его мама может ему помочь.

Психолого-образовательный подход, используемый в данной психотерапии, ос­нованный на теории травмы, позволяет и детям и матерям больше узнать об особен­ностях воздействия насилия и о преодоле­нии его последствий. Приводятся конкрет­ные примеры применения программы в ус­ловиях приюта, особенности достижения идентичности их физических ощущений и эмоционального статуса.

Исследование Gloria E. Miller, Ronald J. Prinz [8] «Роль семьи в преодолении проб­лем поведения у детей» посвящено анали­зу способов психотерапевтической работы с детьми, обладающими повышенным уровнем агрессии. Рассматривается мно­гофакторный подход к их лечению, при ко­тором ведущими являются семейные фак­торы, определяющие отношения с родите­лями.

Дети с высоким уровнем агрессии вхо­дят в группу риска, так как у большинства из них могут быть серьезные поведенчес­кие, социально-эмоциональные проблемы и проблемы с учебой в подростковом воз­расте и/или во взрослой жизни. Однако эффективность помощи таким детям зави­сит от многих факторов; выделены три ти­па препятствий, мешающих лечению:

  • объективные – отсутствие информа­ции, отделенное или уединенное прожива­ние, нехватка времени;
  • семейные – социально-экономичес­кие проблемы родителей, этнические за­преты, уровень образования родителей и их психическое здоровье;
  • детские – например, возраст ребенка.

Исследованы семейные факторы, кото­рые определяют, будет ли лечение ребен­ка проведено полностью или будет завер­шено раньше срока. Так, рассматривались семейное положение, особенности детей и мотивация родителей. Кроме того, иссле­довано, при какой организации лечение проводится наиболее успешно, – при рабо­те психотерапевта только с ребенком, только с родителями или при совместной работе с ребенком и родителями.

В ходе работы со 147 семьями с агрес­сивными мальчиками в возрасте от пяти до девяти лет было установлено, что наиболь­шее число прерванных сеансов наблюда­лось в ситуации, когда психотерапевт ра­ботал только с родителем, а наиболее эф­фективным способом являлась ситуация, когда психотерапевт работал только с ре­бенком. Несоответствие представления родителя о способе лечения и реальных ус­ловий работы с психотерапевтом также до­вольно часто приводило к преждевремен­ному завершению лечения.

Известно, что многие проблемы детей в школе берут свое начало из семьи и, в ча­стности, из отношений ребенка с родителя­ми. В статье Sarah Kit-Yee Lam [9] «Приме­нение семейной психотерапии в школьной обстановке» рассмотрено, как психотера­певт может повлиять на успеваемость ре­бенка и на его поведение в школе, коррек­тируя его взаимоотношения с родителями. Отмечается, что каждый родитель являет­ся первым учителем своего ребенка. И что­бы это обучение было эффективным, необ­ходимо выполнение нескольких условий:

  1. родители должны создать такую об­становку, чтобы ребенок мог им доверять, чувствовать понимание родителей и доб­ровольно признавать родительский авто­ритет;
  2. родители направляют ребенка, чтобы его эмоции и мышление помогали, а не ме­шали его обучению, а полученный ребен­ком жизненный опыт помогал раскрывать­ся его потенциальным возможностям.

Ребенок, с которым родители строят от­ношения в рамках этих условий, лучше подготовлен к усвоению новых знаний и умеет управлять своими эмоциями и стро­ить отношения с другими людьми.

Исследованы негативные реакции в по­ведении школьников (такие как агрессия, эмоциональные взрывы, прогулы, наруше­ния школьных правил). Оказывается, что подобное поведение является индикато­ром, что у ребенка проблемы с учебой. Психотерапевт, обсуждая с родителем раз­ные стороны детско-родительских отноше­ний – понимание, доверие, авторитет, – по­могает ему взглянуть на ребенка со сторо­ны, увидеть его как личность и понять его. Психотерапевт также подсказывает, что учитель может предложить ребенку, чтобы заинтересовать его.

Подчеркивается, что этот подход не мо­жет помочь без личной встречи психотера­певта с родителями или если родитель сам нуждается в помощи психотерапевта.

В статье Thomas X Dishion, Sarah E. Nelson, Kathryn Kavanagh [10] «Родитель­ский контроль подростков из группы риска: предотвращение потребления алкоголя и наркотиков» описываются способы психо­терапевтической работы с подростками, употребляющими алкоголь и наркотики и их родителями.

Отмечается, что зачастую родители подростков, входящих в группу риска (име­ющих поведенческие проблемы и трудно­сти в учебе, входящих в подростковые группировки и пр.) при переходе их детей от раннего подросткового возраста к юнос­ти практически совсем перестают их конт­ролировать, предоставляя полную свобо­ду. Исследовано, как контроль родителей может влиять на потребление подростками 13-15 лет алкоголя, курение табака и ма­рихуаны. Для мотивации родителей на бо­лее тщательный контроль за ребенком бы­ла использована система семейного конт­роля. Данная система включала в себя краткие психологические консультации ро­дителей, телефонные консультации, нали­чие обратной связи с учителями школы, которые сообщали о поведении ребенка. Кроме того, в давших на это согласие се­мьях проводилось видеонаблюдение, кото­рое позволяло оценить уровень родитель­ского контроля. Также проводились крат­кие детско-родительские тренинги, кото­рые помогали выстраивать семейные отно­шения в семьях с проблемными детьми и учили родителей узнавать, употреблял ли их ребенок табак, алкоголь или наркотики. В течение всего периода наблюдения ро­дители консультировались с семейным психотерапевтом, анализируя видеозапи­си. Потребление подростком наркотичес­ких веществ наблюдалось как по данным родительского контроля, так и по самоот­четам подростков.

Отмечается, что при адекватном конт­роле употребление подростками алкоголя, табака и наркотиков снижается не только по сравнению с подростками из контроль­ной группы; «контролируемые» подростки к 15 годам меньше употребляют наркотиче­ских веществ, чем в 13 лет, в то время как в контрольной группе употребление алкого­ля, табака и наркотиков увеличивается.