Изучение актуального психологического состояния одной из самых уязвимых групп – детей и подростков, проживающих в регионах, вовлеченных в боевые действия, является закономерным ответом на рост психологических проблем, от легкой социальной дезадаптации до клинических проявлений психических расстройств, в том числе, посттравматического стрессового расстройства (далее – ПТСР), тревожности, депрессии. Однако, в кризисных ситуациях у детей и подростков проявляется и обратная тенденция – развитие личностных и социальных ресурсов совладания со стрессом, поиск опоры в ценностях семьи и социальной группы. Понимание специфики травматических переживаний детей может помочь специалистам создать адресные программы психологической помощи, реализуемой, в том числе, через образовательные организации.

В отечественных работах, посвященных влиянию экстремальных ситуаций на психику детей, обсуждаются вопросы, связанные с содержанием травматического воздействия, а также возможные методы помощи [1; 6]. Авторы фокусируются на анализе изменений детской психики при воздействии чрезвычайных ситуаций, в том числе связанных с боевыми действиями [2], вопросах диагностики нарушений у детей, находящихся на территориях, вовлеченных в последствия боевых действий и переживающих утрату близких [4]. Освещаются проблемы реабилитации таких детей [3].

В зарубежных работах исследуются взаимосвязи между воздействием военной травмы и проблемами психического здоровья детей в регионах, где происходят военные конфликты. Выявляются эмоциональные, поведенческие проблемы, симптомы ПТСР и депрессии. Так, согласно данным исследования с участием 1029 палестинских подростков, распространенность симптомов ПТСР составила 53%, среди остальных подростков 24 % находились в пограничном состоянии, близком к клинической депрессии [7]. В фокусе внимания исследователей оказывается и роль сопутствующих факторов, в том числе социально-демографических, усиливающих или, напротив, смягчающих воздействие пережитого травматического опыта [10]. Так, выявлена большая выраженность симптомов ПТСР у старших подростков [7]. Обнаружено, что пик поведенческих нарушений приходится на возраст 14–15 лет [8; 9], соответствующий 8–9 классам.

Схема и условия проведения исследования. Обучающиеся 5–8 классов заполняли в режиме онлайн анкету, разработанную специалистами Федерального координационного центра по обеспечению психологической службы в системе образования Российской Федерации ФГБОУ ВО МГППУ, размещенную на платформе AnketologBox (АнкетологБокс). Сбор данных осуществлялся в 2023 году.

Выборка исследования включает 829 обучающихся 5–8 классов (76,4% мужского, 23,4% женского пола), проживающих в регионах, вовлеченных в последствия боевых действий: Луганская Народная Республика – 754 человека, Запорожская область – 37 человек, Донецкая Народная Республика – 6 человек, место жительства не указано – 32 человека.

Методы исследования. В основе исследования – анкета, разработанная для оценки актуального состояния обучающегося. В список для  множественного  выбора  включены  утверждения:

• 1)  отражающие различные проявления дезадаптации и симптоматику ПТСР, составленные, на основе соответствующих адаптированных русскоязычных шкал;
• 2) оценивающие наличие психологических ресурсов совладания со стрессом, основанные на идеях Д.А. Леонтьева [6]. Анкета также включает пункты, предназначенные для оценки ребенком своего благополучия на основе 10- бальной шкалы Ликерта. Результаты анализировались с помощью пакета IBM SPSS 27.0.

Результаты. Данные, полученные при анкетировании обучающихся, сгруппированы по сферам (психофизиологическая, эмоциональная, когнитивная, поведенческая, коммуникативная, отношения с близкими) и представлены в таблицах 1–6. Каждая таблица содержит текст пунктов анкеты, отражающих признаки дезадаптации, проявления ПТСР и психологические ресурсы совладания со стрессом, а также количество (N) и процент (%) обучающихся, отметивших у себя каждый из представленных признаков.

 

Таблица 1 – Признаки дезадаптации и ресурсы психофизиологической сферы

Пункты анкеты	N	%
1 Я стал(а) быстро уставать и утомляться, мне не хватает сил на физическую активность	85	10,2
2 У меня изменился режим сна (я хочу спать в течение дня, мне сложно заснуть вечером, мой сон стал боле продолжительным, у меня беспокойный сон или бессонница, стали снится плохие сны или кошмары)	123	14,8
3 У меня часто болит голова, живот, бывают мышечные боли, тошнота	63	7,6
4 У меня появилось нервная дрожь тела или отдельных его частей, тики, заикание	22	2,6
5 Я постоянно нахожусь в напряженном состоянии ожидания угрозы, оценивая на предмет опасности людей и обстановку	49	5,9
7 Я стал(а) чаще болеть	37	4,5
8 У меня изменился аппетит, стал больше или меньше есть	179	21,6
9 Я обычно легко просыпаюсь по утрам, чувствую себя выспавшимся(шейся) и отдохнувшим(шей)	345	41,6
10 Мне хватает энергии и сил на целый день	453	54,6

Согласно таблице 1, подростки, наряду с ресурсами, чаще всего отмечают у себя изменения аппетита, усталость и изменение режима сна. При этом симптомы, которые можно отнести к проявлениям ПТСР (п.5, п.6) указали от 4% до 7% опрошенных. Многие обучающиеся отмечали одновременно и проявления дезадаптации, и ресурсы совладания со стрессом: энергичность и способность восстанавливаться после отдыха.

Опрошенные наряду с психологическими ресурсами, часто отмечают переживания за свою жизнь и жизнь близких, вспышки раздражения и нарушения саморегуляции, потерю интереса к тому, чем раньше занимался с удовольствием, тревогу, беспокойство и страхи (темноты, громких звуков). При этом негативные проявления в эмоциональной сфере также могут сочетаться с психологическими ресурсами совладания со стрессом (Табл. 2).

 

Таблица 2 – Признаки дезадаптации и ресурсы эмоциональной сферы

Пункты анкеты	N	%
1 Меня не покидает чувство тревоги и беспокойства	62	7,5
2 Я стал(а) часто испытывать страх (темноты/высоты/закрытых или открытых пространств, громких звуков, звуков самолетов, остаться одному)	106	12,8
3 Я стал(а) чаще переживать за свою жизнь и жизнь своих близких	140	16,9
4 Я стал(а) чаще раздражаться, злиться, выходить из себя	128	15,4
5 Мне стало скучно и неинтересно заниматься тем, чем раньше я занимался(ась) с радостью и удовольствием	126	15,2
6 Я стал(а) чаще грустить, плакать и быстро расстраиваться из-за неприятностей	76	9,2
7 У меня преобладает плохое настроение	77	9,3
9 Я чувствую и пониманию эмоции других людей и способен их поддержать	321	38,7
10 Я достаточно быстро прихожу в себя, если происходит что-то плохое и умею радоваться мелочам (хорошей погоде, красоте природы, удачной шутке, проказам животных, похвале и др.)	372	44,9

Обучающиеся чаще всего отмечают такие когнитивные проблемы, как трудности при письменных и устных ответах, снижение успеваемости, сложности сосредоточения и запоминания информации, снижение интереса к учебе. У многих опрошенных также наблюдается сочетание признаков дезадаптации и психологических ресурсов (Табл.3).

 

Таблица 3 – Признаки дезадаптации и ресурсы когнитивной сферы

Пункты анкеты	N	%
1 Я стал(а) испытывать трудности при ответах на занятиях (письменных и устных)	136	16,4
2 В последнее время моя успеваемость снизилась	144	17,4
3 Мне стало тяжело сосредоточиться на задании, я часто упускаю из внимания что-то важное, теряю личные вещи	124	15,0
4 Мне стало сложно запоминать новую информацию или воспроизвести ранее выученную	136	16,4
5 Я стал(а) допускать много ошибок в учебе, то, что раньше было легко, дается с трудом	82	9,9
6 Учеба перестала меня интересовать	116	14,0
7 Мне нравится учиться, узнавать что-то новое и чувствовать себя знающим многое	255	30,8
8 Когда я прилагаю достаточно усилий, то могу справиться даже со сложными заданиями	397	47,9

Обучающиеся чаще всего отмечают такие проблемы в поведенческой сфере, как трудности концентрации на одном занятии. При этом такие ресурсы, как рост числа увлечений, а также появившееся чувство взрослости отмечают от 40% до половины опрошенных (Табл. 4).

 

Таблица 4 – Признаки дезадаптации и ресурсы поведенческой сферы

Пункты анкеты	N	%
1 Мне сложно долго заниматься каким-либо делом, часто я начинаю и бросаю, не доведя дело до конца	151	18,2
2 Я стал(а) чаще ругаться (использовать ненормативную лексику)	63	7,6
3 Мое поведение стало более рискованным, я стал(а) менее осторожным(ой) и чаще травмируюсь	54	6,5
4 Я стал(а) периодически драться	20	2,4
5 Я перестал(а) следить за собой, умываться и регулярно чистить зубы	36	4,3
6 Я стал(а) прогуливать школу	7	0,8
7 Я перестал(а) выполнять домашние обязанности	35	4,2
8 У меня появились новые занятия и увлечения (спорт, танцы, рисование, шахматы и т. д.)	332	40,0
9 Я стал(а) более взрослым(ой) и помогаю близким, беру на себя новые обязательства в школе и дома	427	51,5

Почти 70% обучающихся отмечают наличие поддержки со стороны близких, 50% гордятся членами своей семьи. 8% опрошенных сообщают, что стали чаще ссориться с близкими, и их чаще ругают дома (Табл. 5).

 

Таблица 5 – Признаки дезадаптации и ресурсы в отношениях с близкими

Пункты анкеты	N	%
1 Я стал(а) чаще ссориться с близкими	70	8,4
2 Я чувствую, что меня никто не любит, не понимает	54	6,5
3 Мои близкие часто недовольны мною, ругают меня	70	8,4
4 Я не люблю проводить время в кругу семьи	48	5,8
5 Рядом с близкими я не чувствую себя в безопасности	46	5,5
6 В семье ко мне относятся несправедливо	33	4,0
7 Я горжусь своими близкими	446	53,8
8 Мои близкие всегда готовы меня поддержать и успокоить, если у меня плохое настроение или что-то не получается	572	69,0

Наличие ресурса социальной поддержки в среде сверстников отмечают от 64 до 70% обучающихся. При этом достаточно часто опрошенные выделяют и проблемы, связанные с одиночеством, невозможностью разделить свои интересы со сверстниками, обсудить то, что для обучающегося важно, нежелание делиться своими мыслями и чувствами со сверстниками (табл. 6).

 

Таблица 6 – Признаки дезадаптации и ресурсы коммуникативной сферы

Пункты анкеты	N	%
1 У меня нет друзей, я предпочитаю одиночество	29	3,5
2 Я стал(а) часто ссориться со сверстниками/ У меня часто возникают конфликты со сверстниками	35	4,2
4 Мои сверстники часто обзывают, обижают меня/ В классе меня отвергают, унижают, игнорируют	38	4,6
5 Мне стало трудно общаться со сверстниками, проводить с ними время	68	8,2
6 Я предпочитаю не делиться своими мыслями и чувствами со сверстниками	120	14,5
7 Среди моих сверстников нет тех, с кем я могу обсудить то, что для меня действительно важно, и к кому я могу обратиться за поддержкой, когда я чем-то огорчен или расстроен	105	12,7
9 У меня есть надежные друзья, на которых я могу положиться /в трудную минуту	537	64,9
10 Я стремлюсь завести новых друзей / Я стремлюсь познакомиться с новыми людьми и завести новых друзей	310	37,4

Проведен сравнительный анализ самооценок благополучия в зависимости от класса обучения, с использованием критерия Крускала– Уоллеса, в ходе которого обнаружены значимые различия в отношении благополучия в познавательной и эмоциональной сферах в зависимости от класса обучения, результаты представлены в табл. 7 и на рис. 1. Самые низкие показатели характерны для обучающихся 8-х классов, хотя в отношении психофизиологической, поведенческой, коммуникативной сфер и отношениям с близкими различия и не достигают уровня значимости.

 

Таблица 7 – Статистическая значимость различий в самооценках субъективного благополучия

	Психофизиологичес кая	Эмоциональная сфера	Познавательная сфера	Поведенческая сфера	Отношения с близкими	Коммуникативная сфера
H Крускала-Уоллеса	3,47	7,83	7,82	4,28	7,56	4,75
p Асимптотическая значимость	0,33	0,05*	0,05*	0,23	0,06	0,19

Примечание: «*» – p <0,05

Средние значения субъективных оценок обучающимися 5–8 классов благополучия по изучаемым сферам представлены на Рис.1.

Рисунок 1 – Различия в субъективных оценках благополучия по классам обучения

 

Обсуждение результатов. Результаты проведенного исследования показали, что дети и подростки, проживающие на территориях, вовлеченных в последствия боевых действий, испытывают симптомы дезадаптации и выраженное неблагополучие в психофизиологической, когнитивной, эмоциональной, коммуникативной и поведенческой сферах, выраженность которых возрастает от класса к классу, достигая пика к 8 классу.

Ответы респондентов демонстрируют высокую значимость для детей таких психологических ресурсов, как поддержка семьи, дружеские отношения, увлеченность процессом познания. Полученные данные указывают на то, что уровень подверженности воздействию психотравмирующих событий не связан напрямую с выраженностью симптоматики ПТСР, а опосредован защитными факторами.

Выводы. Результаты проведенного исследования позволяют обозначить некоторые особенности актуального состояния обучающихся 5–8 классов в регионах с высокой степенью вовлеченности в последствия боевых действий:

• 1) у опрошенных обучающихся наблюдаются проявления дезадаптации и отдельные признаки ПТСР;
• 2) признаки у обучающихся дезадаптации и ПТСР могут сочетаться с психологическими ресурсами совладания со стрессом;
• 3) от 5 к 8 классу у обучающихся происходит снижение оценок субъективного благополучия, что согласуется с данными других исследователей, отмечавших повышенную уязвимость данной возрастной группы (14-15 лет) к воздействию психотравмирующих факторов [7; 8; 9].

Полученные результаты дают представление о состоянии детей и подростков, проживающих на территориях, вовлеченных в последствия боевых действий, и могут быть положены в основу разработки адресной программы психологического сопровождения обучающихся.